от Льва XIII до Иоанна-Павла II
профессор Патрик де Лобье,
Государственный университет, Женева
Каждый из девяти пап, начиная со Льва XIII, внес свой вклад в развитие социальной доктрины, истоки которой уходят во времена появления самой Церкви. Однако именно во всеобъемлющем учении Льва XIII она словно выкристаллизовалась в особый свод, отражающий все великие вопросы жизни общества.
Эти девять пап сильно отличаются друг от друга социальным происхождением, темпераментом, дарованиями. Все они, за исключением Иоанна-Павла II, были итальянцами, по неписанной традиции, восходящей к XVI веку. Если бы нужно было классифицировать их вклад в социальное учение Церкви, то следовало бы отметить мистическое и пророческое свидетельство Пия X, выступления Бенедикта XV в защиту мира, развитие Пием XI политического аспекта этого учения, юридическую позицию Пия XII и элементы социологической теории у Иоанна XXIII и Павла VI. Что касается Иоанна-Павла II, то он установил принципиальную связь между философским подходом (права человека) и светом Откровения (библейские идеалы) в контексте с эсхатологическим оттенком. Конечно, в любом их документе видны все эти подходы, однако у каждого из авторов можно заметить особый взгляд.
Пий Х и Иоанн XXIII происходят из крестьян, Бенедикт XV и Пий XII принадлежат к аристократическим семействам, Пий XI и Павел VI - выходцы из среды состоятельных буржуа-интеллектуалов. Иоанн-Павел - сын офицера, рано оставившего службу. Примечательно разнообразие социального происхождения пап, довольно обычное для средевековья, но ставшее крайне редким после XV столетия, начиная с которого понтификов избирали из благородного сословия. Национальный и региональный моменты также имеют значение, и, как мы замечаем, все папы-итальянцы, за исключением римлянина Пия XII, были северянами. А польское происхождение Иоанна-Павла II позволило на деле признать, что у Европы есть святые заступники из славян и что пережитое его страной значимо для Церкви и всего мира.
Развитие социальной доктрины связано с личностями пап, сменявших друг друга с начала века, но оно определяется также эволюцией общества, в рамках которой мы и будем его рассматривать.
Социальный вопрос, связанный с индустриализацией и урбанизацией, породил социальную политику, которая приобрела исключительное значение в последней четверти XIX века, как раз в тот момент, когда появилась энциклика Льва ХIII.
Начало крупномасштабному развитию европейского государственного законодательства о социальной защите положили немецкие законы 1880-х годов о несчастных случаях на производстве (1884), о болезнях (1883), об инвалидности (1889) и старости (1889). Бисмарковская Германия в 1862-1890 гг. стала главной экономической и военной державой континентальной Европы, а в начале следующего века превзошла в промышленном отношении и Британскую империю.
Немецкое влияние сказывалось и в Социалистическом Интернационале, а в 1912 г. немецкая социал-демократия, получив 27,7% мест, стала самой значительной партией Рейхстага. Заметим, что католический Zentrum имел 16,4% мест. Блестяще организованная Социал-демократическая партия Германии выдвигала и самых авторитетных теоретиков марксизма. Тем не менее, как отмечал Жорес на Амстердамском конгрессе Интернационала (1904), эта выдающаяся организация, теоретически готовая к социальной революции, на практике демонстрировала непреодолимую склонность к реформизму в строжайших рамках законности. В парламентах Бельгии, Швеции и особенно Австралии социалистические партии были представлены еще шире, чем в Германии, но до 1914 г. опыт пребывания социалистов у власти сводился лишь к лейбористскому правительству в Австралии (1904???8). Во всех остальных случаях социалисты находились в оппозиции. Парадокс, поставивший определенные вопросы, заключался в том, что две ведущие промышленные державы, Англия и Соединенные Штаты Америки, оставались на удивление невосприимчивы к социализму и практически не обращали внимания на марксистское направление. Романские страны Европы по-прежнему были довольно благосклонны к анархистскому движению, в то время как наиболее решительных сторонников марксизм находил в царской России, самой слабой в промышленном отношении из европейских держав(2) .
Что касается профсоюзного движения, то Англия, где ремесленные союзы существовали с первой четверти XIX века, предложила к началу XX века реформистскую модель (трейд-юнионизм), объединившую миллионы участников, тогда как лейбористская партия, созданная в 1900 г., оставалась в общем-то маргинальной. Антисоциалистические законы Бисмарка в сочетании с политикой социал-демократии, теоретически революционной, затормозили развитие немецкого синдикализма и создали ситуацию, прямо противоположную английской: сильная социалистическая партия и слабые профсоюзы. Положение изменилось после 1905 г., и во время революции в Германии 1918 г. именно профсоюзы навязали расколотой социал-демократической партии реформистскую ориентацию. Во Франции ни социалистическая партия - точнее, партии, - ни профсоюзы не достигли организованности, сравнимой с уровнем Англии и Германии; одной из причин была их разобщенность и отсутствие согласия по поводу парламентаризма, который большинство французских профсоюзов отвергало во имя прямого действия анархистского толка (всеобщая стачка).
Эти примеры говорят о неоднозначности социальной ситуации в Европе в начале XX века, но одно здесь ясно: социалистические партии, представленные во II Интернационале, следовали марксистским идеям, даже если англо-саксы совсем не интересовались идеологией. В профсоюзной среде взгляды были менее четкими, но в континентальной Европе христиане не имели влияния в крупных профсоюзных объединениях, которые следовали марксизму или анархистскому антиклерикальному социализму. В англо-саксонских странах, в частности в Соединенных Штатах Америки, соблюдался нейтралитет и католики занимали там не последнее место, что оказывало определенное влияние на отношение к социализму.
Следующие цифры могут дать представление о плодах Rerum novarum в профсоюзной среде:
Процент христиан-членов профсоюза по отношению к социалистам
| Страны | 1913 | 1929 | 1935 |
| Германия | 13.8 | 24.4 | - |
| Австрия | 8.9 | 12.8 | - |
| Бельгия | 79.6 | 29.3 | 54.2 |
| Франция | 8.5 | 10.9 | 20.6 |
| Польша | - | - | 66.7 |
| Венгрия | 18.6 | 47.2 | 46.4 |
| Италия | 31.8 | - | - |
| Нидерланды | 47.3 | 69.4 | 112.8 |
| Швейцария | 1.5 | 16.9 | 23.9 |
| Чехословакия | - | 12.3 | 26.4 |
Источник: P. de Laubier.Histoire et sociologie du syndicalisme, XIX - XX. Paris,Masson,1985, p.61.
В англо-саксонских странах христианское профсоюзное движение не существовало как таковое в силу фактического нейтралитета профсоюзов в отношении религии.
Можно ли в связи со всем этим говорить, что Церковь "потеряла рабочий класс"?
Такое утверждение следовало бы уточнить рядом оговорок, учитывая вышеприведенные цифры. В частности, в Германии в 1929 г. насчитывалось триста миллионов христиан-членов профсоюза; кроме того, как известно, министром труда Веймарской республики на протяжении нескольких лет был аббат Брауне. Нужно также вспомнить о том, что в конце XIX в. международный пролетариат включал в себя самых убежденных католиков из ирландских рабочих в промышленно развитых анло-саксонских странах и не менее убежденных польских рабочих в немецких и славянских землях. В романских странах, где преобладало католичество, промышленность в целом была менее развита, чем в странах Севера, но, например, итальянские сельскохозяйственные рабочие Ломбардии имели значительные профсоюзные организации. Бельгия располагала представительными христианскими профсоюзами, способными соперничать с социалистами. И, наконец, во Франции профсоюзы, будь то социалистические или христианские, были невелики, но роль Христианского профобъединения была куда более важной, нежели то позволяла предполагать его численность.
Вот как оценивает христианское профдвижение доклад, опубликованный в Красном профсоюзном Интернационале в 1927 г.: " Христианское профсоюзное движение возникло сравнительно недавно. Как правило, его недооценивают и не берут в расчет. Его не признают даже в тех странах, где оно стало более или менее значительным, сведений о нем в печатных изданиях крайне мало. Однако это неоправданное отношение к движению, которое объединяет в различных странах от двух до трех миллионов рабочих.
В Германии, Голландии, Бельгии, Венгрии и Польше христианские профсоюзы являются массовыми организациями, играющие важную роль в рабочем движении в целом. Во Франции, в Австрии, в Чехословакии и в Швейцарии они не столь значительны, но все же представляют силу, с которой приходится считаться... Нельзя забывать об опасности, грозящей рабочему движению из-за отрицательного влияния христианских профсоюзов. Было бы преступлением со стороны революционных элементов не воспротивиться этому. Но если хочешь успешно сражаться с врагом, его нужно знать."(3)
Вот яркое свидетельство силы христианских рабочих профсоюзов, данное противником в тот момент, когда готовилась энциклика Quadragesimo anno (1931) с подведением итогов влияния Rerum novarum за сорок лет после ее публикации. Версальский конгресс (1919), создавший новую Европу на исходе Первой мировой войны, не счел нужным пригласить Ватикан; усилия последнего при Бенедикте XV, направленные на достижение мира, были оставлены без внимания.
Победа тоталитарных режимов, сначала коммунистического (1917), затем фашистского (1922) и, наконец, нацистского (1933), сильно изменила основу социального вопроса. Как правило, впечатляющая социальная политика, например, в Германии, определялась чисто идеологическими целями и сопровождалась отказом от прав человека и систематическими преследованиями расистского (антисемитизм) и антирелигиозного толка в большинстве стран континентальной Европы и в Латинской Америке (Мексика).
Havenots (неимущие) восточной, центральной и южной части Европы, которые Муссолини называл "пролетарскими нациями", были унижены поражением в войне и разорены мировым экономическим кризисом 30-х годов. Haves (имущие), в основном жители демократических стран, относившихся с большим уважением к правам человека, также были затронуты кризисом и замыкались на собственных проблемах. Автаркия стала своего рода идеалом, который таил разрушительную силу.
Выдающаяся энциклика Пия XI по социалным вопросам, Quadragesimo anno (1931), появилась в разгар мирового экономического кризиса и в момент советской коллективизации, которая привела к гибели миллионов людей и физическому уничтожению русского крестьянства. Это было за два года до того, как Гитлер предложил немецкому народу свой вариант преодоления кризиса.
Папа настаивал на глубокой перестройке социальной и политической жизни с учетом христианских ценностей, несовместимых с тоталитарными режимами и плутократическим капитализмом, слепоту и эгоизм которого Пий XI подверг суровой критике. Корпоративная модель, представленная в Quadragesimo anno в положительном свете, с самого же начала была скомпрометирована карикатурой муссолиниевской государственной корпоративности, чуждой идеям Церкви. Энциклика привлекла внимание, и ее приветствовали с самых разных сторон: например. Международное бюро труда в Женеве, возглавляемое Альбером Тома, старым другом Жореса, и американский Конгресс. Это был поворотный момент для всего мира, но все остались на прежних позициях. Война, вначале казавшаяся невозможной, оказалась до странности неотвратимой.
По окончании Второй мировой войны военный и идеологический престиж Советского Союза придал коммунизму невиданную до того силу экспансии в Восточной Европе и огромную привлекательность в глазах интеллектуалов и рабочих некоторых европейских стран, например, Италии и Франции. В тот же момент Китай стал коммунистическим (1949), и распространение коммунизма по планете стало явной реальностью. Папа Пий XII, вблизи наблюдавший за разрушительным наступлением нацизма, столкнулся с военной идеологией, смысл которой был прямо противоположен целям христианства и религии в целом, считавшейся "опиумом народа". В ходе холодной, но безжалостной войны мир разделился на два блока.
Рождественские обращения Пия XII во время войны и последующие его выступления отдавали демократии предпочтение, какое не встречалось до того у римских понтификов. В этот период в христианской социальной мысли усиливается влияние англо-саксонской традиции, тогда как раньше она в основном определялась романским и германским духом. Это, в частности, было связано с влиянием Католической церкви в Соединенных Штатах в тот момент, когда США представлялись преградой коммунизму.
Осуждение коммунизма началось не с Пия XII, оно восходит к Пию IX, а Пий XI был, как мы видели, автором самого знаменитого антикоммунистического документа (Divini Redemptoris, 1937). Однако именно во время понтификата Пия XII Церковь, подвергавшаяся преследованиям там, где торжествовал коммунизм, наиболее активно выступила против идеологии, которая отличалась разработанной теорией и сильным эмоциональным началом. Пий XII не опубликовал ни одной значительной энциклики по социальным вопросам, но его повседневное учение, в форме многочисленных выступлений и речей, произнесенных по самым различным поводам, делает его одним из наиболее плодовитых авторов социальной доктрины Церкви после Льва XIII. Только Иоанн-Павел II, благодаря своим многочисленным поездкам, внес еще больший вклад.
Сразу после смерти Пия XII церковный собор, созванный Иоанном XXIII, открыл новую эпоху в истории Церкви и стал важным этапом в развитии христианского социального учения.
II Ватиканский собор (1962-1965) совпал с социальной ситуацией, которая, как в промышленных, так и в развивающихся странах, в третьем мире (Sauvy), сильно отличалась от пятидесятых годов. Необычайный экономический рост в западных странах и Японии, деколонизация и растущее мусульманское самосознание сопровождались событиями, приведшими к серьезным последствиям: демографический обвал в богатых странах (1965), идеологический кризис (1968 год во Франции и в других странах), увлечение марксизмом в странах третьего мира, миграции международного масштаба, вызванные экономическим ростом в богатых странах и усилением глобализации средств сообщения, за исключением коммунистического блока.
Иоанну ХХIII и Павлу VI пришлось ответить на этот серьезнейший вызов времени, и мы обязаны им замечательными энцикликами: Mater et magistra (1961), Pacem in terris (1963), Populorum progressio (1967), давшими Церкви учение, которое соответствовало новым проблемам, и при этом в более оптимистическом духе, нежели предыдущие документы понтификов. Возникло впечатление, что Церковь вновь оказалась надежно связана с общественным мнением, не утратив однако основных принципов своей доктрины. При Иоанне XXIII Церковь была очень далека от непопулярности, постигшей Пия IX, который осуждал современность.
Напротив, в период Собора папа, казалось, выражал самые положительные устремления эпохи. Этот медовый месяц не был продолжительным, и Павлу VI после нескольких благоприятных лет пришлось столкнуться, начиная с1968 года, с определенным разочарованием самих католиков в социальной доктрине Церкви, и даже в самой Церкви. Религиозная практика существенно сократилась, особенно в Западной Европе, а вопросы семейной и супружеской морали стали как никогда важными. Среди причин такой перемены можно отметить возможности, появившиеся во всех областях благодаря науке и росту уровня жизни, который в наиболее богатых странах ( членах Организации экономического сотрудничества и развития) с 1950 по 1980 год в реальном исчислении удвоился, и в то же время благодаря социальной политике социальные фонды потребления в реальном исчислении на душу населения увеличились в восемь раз. В странах с рыночной экономикой это процветание сопровождалось возрождением либерализма, тогда как коммунистические государства усиливали свое влияние в беднейших странах. Последние образуют сегодня большинство в демографическом отношении, все более ощутимое по сравнению с богатыми странами, где население уменьшается.
Один из последних текстов Павла VI, чудесная энциклика с миссионерским зарядом, Evangelii nuntiandi (1975), стала, вместе с рождественским обращением того же года, памятным призывом к цивилизации любви, выражением пророческого ожидания нового мира. Это произошло в тот момент, когда внутрицерковный кризис принял тревожные размеры.
Неожиданное избрание папы-поляка Иоанна-Павла II и сила его свидетельства, ставшего доступным всем народам мира благодаря средствам массовой информации и участившимся апостольским поездкам, внесли новое измерение в приложение и проявление социальной мысли Церкви. После краткого и светлого понтификата Иоанна-Павла I цивилизация любви, возвещенная Павлом VI, находит свое воплощение в делах его преемника, несмотря на всевозможные трудности, и подчас впечатляющим образом. Мы помним о странах Востока, но есть уже поразительные результаты в странах Латинской Америки, Азии и Африки, где побывал папа. В богатых странах, страдающих от последствий предпочтения, отданного "имению", которое преобладает над "бытием" и над самой человеческой жизнью, папское послание услышать нелегко. Сила его необычайного авторитета на планетарном уровне сравнима лишь с неистовством нападок на него со всех сторон и, в частности, со стороны духовенства. Иоанн-Павел II более, чем кто-либо из его предшественников, вызывает противоречивые реакции, отражающие и возмущение христианским учением со стороны мира, который таковым не является.
Встреча в Ассизи (1987) с представителями различных религий, прошедшая не в стиле синкретизма, а в духе глубокого человеческого единства, стала одной из важных вех этого понтификата, который насчитывает немало таких событий. В конце нашего тысячелетия чувствуется какой-то эсхатологический дух, не перерастающий, однако, в милленаризм.
Пророческий характер социальной доктрины Церкви больше соответствует не будущему времени, а сослагательному наклонению: новый мир, более человечный, поскольку более внимательный к христианским ценностям, возможен, если мы воспримем евангельскую нравственность. Блаженства, которыми жил св. Франциск Ассизский. Цивилизация любви не требует немедленного обращения в христианство, но она неотделима от высших сверхъестественных ценностей, которые преображают человеческие возможности. В энцикликах Иоанна-Павла II более щедро приводятся библейские цитаты, чем в посланиях любого из его предшественников; подобное можно встретить только у отцов Церкви. Этот стиль папы не исключает и собственно рационалистических сочинений, посвященных естественному закону и его конкретным проявлениям: правам человека, глашатаем которых он стал.
Энциклика Sollicitudo rei socialis (1988), опубликованная по случаю двадцатой годовщины Populorum progressio, привносит немало нового в видение сути социальной доктрины Церкви, не предлагающей, однако, какого-то третьего пути. Энциклика разъясняет и такие реалии, как "система греха" или же "сверхразвитие", однако мы замечаем, что ее суждения о мировых проблемах и о существовании блоков получают подтверждение на наших глазах. Так что мы можем доверять и другим утверждениям, в частности следующему, из заключительной части энциклики: "Церковь знает, что никакое преходящее свершение не сравнимо с Царством Небесным; любые свершения только отражают и, в известном смысле, предвосхищают Славу Царства, которое мы ожидаем в конце истории, когда вернется Господь. Но ожидание это ни в коем случае не оправдывает потерю интереса к людям в их личной, конкретной ситуации, в их общественной, государственной и международной жизни, поскольку последняя - и особенно сегодня - определяет ваше ожидание"(4).
Возврат к списку докладов
ЗАМЕТКИ
Возврат к списку докладов
All rights reserved © Copyright
AVM 1997-2003. -
Write to us